Проявлять заботу об НТП и инновационном развитии национальной экономики власть начинает либо для спасения в минуту смертельной опасности, либо для удовлетворения аппетитов технократического лобби и отвлечения общества от насущных проблем. В первом случае получаются проекты вроде советской атомной бомбы, спутника, американской Силиконовой долины. Во втором -- что-то вроде Закона об особых экономических зонах (ОЭЗ), вышедшего из-под пера Минэкономразвития РФ еще три года назад, но подброшенного правительству и президенту без серьезных изменений в последние недели.

Предшествовала этому событию череда лоббистских усилий российского ИТ-сообщества, сумевшего привлечь на свою сторону профильное ведомство -- Министерство информатизации и связи (заметим, что предыдущая попытка пролоббировать закон об ОЭЗ, предпринятая автомобилестроителями, не достигла успеха, хотя пункт о производстве на территории ОЭЗ автомобилей и мотоциклов в новой версии остался без изменений). Похоже, что именно благодаря усилиям отраслевых лоббистов в программу визита нашего президента в Индию в конце прошлого года был включен особый пункт -- посещение мировой столицы офшорного софта Бангалора. Там первое лицо российского государства могло лично убедиться в эффективности работы налоговых и таможенных оазисов, созданных индийским правительством для высокотехнологичной деятельности. Начало этого года выдалось еще более многообещающим -- первая официальная поездка президента по стране была совершена в новосибирский Академгородок (по замыслу лоббистов он должен был символизировать будущий российский Бангалор). Сопровождали Путина и полпред президента в Сибирском федеральном округе Анатолий Квашнин, и министр экономического развития и торговли Герман Греф, и министр информационных технологий и связи Леонид Рейман, и министр образования и науки Андрей Фурсенко.

На высоком совещании Путин дал четкое указание -- до 1 марта подготовить Закон об особых экономических зонах в РФ. Указал президент и их месторасположение -- все зоны будут образованы вблизи научных центров советских времен. Первая -- в Академгородке в Новосибирске, вторая -- близ Сарова (бывший советский ядерный центр Арзамас-16) Нижегородской области, третья -- в Санкт-Петербурге или его пригородах, четвертая -- в подмосковной Дубне.

Казалось бы, отечественному ИТ-сообществу остается только потирать руки да делить хлебные места. Черт с ними, с другими инновационными кластерами типа биотеха, наноэлектроники или новых материалов, не обладающими достаточным лоббистским потенциалом. Хоть кому-то повезло! Но вот незадача, тема разработки Закона об ОЭЗ была поручена «профильному» ведомству -- МЭРТ.

Он ничтоже сумняшеся и выкатил свой, уже немного запылившийся документ (благо, подготовлен был заранее). Закон производит одинаково отрезвляющее впечатление и на непосвященного читателя, и на айтишников, которые «в теме» лоббистской игры. Читая его, понимаешь, что надо попрощаться не только с российским Бангалором, но и с идеей создания каких бы то ни было инновационных кластеров на российской территории. По-настоящему «впору» этот закон разве что сборочному автомобильному производству, чья зависимость от поставок импортных комплектующих критична.

ППЗ и ТВЗ

В законопроекте, который МЭРТ готово представить для рассмотрения в Госдуме, мало нового и содержательного -- об этом говорит простое перечисление его основных пунктов. Вот некоторые из них. Предполагается возможность создания двух типов особых экономических зон: промышленно-производственных (ППЗ) и технико-внедренческих (ТВЗ). В рамках предлагаемого законопроекта «под промышленно-производственной деятельностью понимается производство и переработка товаров и их последующая реализация». Технико-внедренческая деятельность подразумевает «создание научно-технической продукции, доведение ее до промышленного применения, включая изготовление и испытание опытных партий, а также создание программ для ЭВМ и баз данных».

Чиновники рассчитали и оптимальную площадь, которую займут особые образования. ППЗ должна занять не более десяти квадратных километров, а ТВЗ -- не более двух, причем только на земельных участках, находящихся в государственной (муниципальной) собственности. К тому же на момент создания ОЭЗ этими самыми участками не должны ни владеть, ни пользоваться физические или юридические лица.

Регионы, где будут расположены зоны, получат из федерального бюджета средства на их обустройство. Как сообщил «Эксперту» заместитель министра информатизации и связи Дмитрий Милованцев, всего, по предварительным оценкам, для обустройства ОЭЗ под Новосибирском потребуется 100-150 млн долларов, в Дубне -- около 80 млн. Раскошелиться придется и региональным, и местным бюджетам. Правда, в какой пропорции разделят финансовое бремя власти всех уровней, документ не расписывает -- вероятно, доли определят в Минфине. Известно, что в текущем году Минфин начнет финансировать (по графе расходов «поддержка бюджетов регионов целевым образом») разработку моделей зон, проектов кодексов будущих администраций, типовых решений для технопарков. А регионы за свой счет должны подготовить проектно-сметную документацию для ОЭЗ. Законодательно финансирование ОЭЗ пропишут в бюджете 2006 года.

ОЭЗ будут жить в условиях свободной таможенной зоны. Это означает отсутствие таможенных пошлин и НДС на экспортируемые товары, что должно сделать импортирумое оборудование (в том числе и научное) намного более доступным. Намного легче станет и вывозить продукцию, произведенную в ОЭЗ.

Согласно поправкам в Налоговый кодекс, которые тоже подготовило МЭРТ, предприятия, зарегистрированные в ОЭЗ (резиденты), будут платить пониженный с 26 до 20% единый соцналог (ЕСН). Кроме того, в зонах возможна ускоренная амортизация основных средств -. к основной норме амортизации можно будет применять специальный коэффициент, но не выше двух.

Резидентом промышленно-производственной зоны можно стать, вложив «в материальные активы» 10 млн евро, а резидентом технико-внедренческой -- заключив договор аренды объектов госимущества, «расположенных на земельных участках в пределах территории ОЭЗ». Правда, внедренцам предстоит еще пройти отбор территориального органа по управлению ОЭЗ и организованного им экспертного совета, который должен одобрить бизнес-планы претендентов на статус резидента зоны.

Любопытно, что почти все эти положения существовали и в отклоненной в июле 2002 года версии закона об ОЭЗ. Тогда кабинет, возглавляемый Михаилом Касьяновым, посчитал, что законопроект, подготовленный Миэкономразвития, не поспособствует повышению эффективности производства на территориях особых экономических зон, а лоббирующие документ автопромышленники просто получат возможность легализации левых схем для увода доходов.

Апофатическое богословие

Надо сказать, что чиновники МЭРТ, готовя законопроект V.2, вовсе не перетрудились. В «новом» документе остались ляпы и несуразности старой версии. Деятельность каких компаний приветствуется в этих зонах в первую очередь? Не то что по сути -- ответа на этот вопрос нет даже по форме. В средневековой схоластике Бога определяли через то, чем он не является. Похоже, не сумев до конца определить, кто есть резидент, к примеру, для промышленно-производственной зоны, чиновники МЭРТ пошли по пути апофатических богословов. Они определили не то, чем ему следует заниматься, а то, чем нельзя.
На территории ОЭЗ «не допускается добыча и переработка полезных ископаемых, ломопереработка; производство и переработка продукции черной и цветной металлургии; производство и переработка подакцизных товаров». Получается, что все остальное -- можно: разводить свиней, заниматься ткачеством и народными промыслами, а можно и табуретки сколачивать. Никакой инновационной направленности нет и в помине, если не считать намеком на таковую производство «особо чистых металлов и сплавов, соединений и изделий из них, материалов для электроники», которое не запрещено. Для производителей легковушек и мотоциклов (а это подакцизный товар) разработчики закона оставили преференции почти трехлетней давности.

Нет ясности и с таким товаром, как спиртовые растворы. По словам генерального директора биотехнологической компании «Биокад» Дмитрия Морозова, это не подакцизный товар, а значит, ничто не мешает выпускать спиртные напитки под прикрытием «целебных настоек на березовых почках». В законе нигде не сказано о принципах формирования экспертного совета, без которого не получить статус резидента ТВЗ. А это значит -- еще одна возможность для коррупции. У чиновников может появиться соблазн продавать «счастливые билеты». «Где же найти четырех столь честных людей!» -- восклицает Дмитрий Милованцев, перебирая в уме кандидатуры на пост руководителей экспертных советов первых четырех зон.

Ляпы старого документа дополнились новыми ошибками в раздутом (явно под давлением лоббистов из ИТ-сферы) разделе, посвященном технико-внедренческим зонам. Проект закона разрешает все НИОКР списывать на себестоимость с момента их осуществления. «А вот теперь давайте представим технико-внедренческую компанию, которая осуществляет вложения в НИОКР. К примеру, она внесла 1 млн в свой уставный капитал, а 2 млн получила в качестве заемных средств и вложила все в НИОКР, то есть поставила все это на себестоимость. В конце года она сдает налоговый отчет, и куда она поставит себестоимость, не покрытую выручкой? В убытки. А убыток уменьшает собственные средства: у нее собственных 1 млн, а расходов на 3 млн. Что надо сделать с этой компанией, если ее собственные средства снизились ниже размеров минимального уставного капитала? В соответствии с Законом об акционерных общества и обществах с ограниченной ответственностью ее надо просто надо ликвидировать», -- говорит Дмитрий Милованцев.
С чистого листа

Особое негодование участников инновационного и прежде всего ИТ-рынка вызвало положение документа о том, что развивать ОЭЗ можно только на участках, которыми не должны владеть ни граждане, ни юридические лица.

Инвесторы почувствовали прямую угрозу вложениям, сделанным в предшествующие годы в высокотехнологичные компании. Ведь в случае принятия закона точки инновационного роста, создаваемые, к примеру, в Дубне компанией IBS или в Сарове АФК «Система», оказываются в проигрыше по сравнению со вновь создаваемыми ОЭЗ, получающими преференции. «Вдруг рядом с уже существующими без льгот объектами возникает зона, там строят предприятия иностранные фирмы, и уже подготовленные специалисты перетекают из наших компаний на эти объекты», --говорит глава группы компаний IBS Анатолий Карачинский. «Ничего более циничного по отношению к уже существующим высокотехнологичным компаниям, чем этот пункт законопроекта, я себе не представляю. После приватизации АФК ’Система’ получила несколько предприятий электроники, которые были в ужасающем состоянии. В них мы вкладывали деньги и довели до состояния хайтека. И что теперь?» -- спрашивает генеральный директор «Концерна ’Научный центр’» (подразделение АФК «Система») Александр Гончарук. Общее мнение всех российских бизнесменов, которые уже инвестировали в высокотехнологичные компании, -- они окажутся в неравных условиях по сравнению с теми, кто будет в зонах.

Дмитрий Милованцев говорит об этом пункте закона с макроэкономической точки зрения: «Закон в целом скалькирован с тех законов, которые использовались в 70-80-е годы прошлого столетия странами с неразвитой индустриальной экономикой. Он подразумевает прежде всего развитие производства в чистом поле при отсутствующей инфраструктуре. В нем есть прямые указания на то, что на территории особой экономической зоны не может быть объектов, находящихся в собственности кого-либо, кроме муниципалитетов и государства. Я не знаю точно, в чьей собственности находится канализация, но сейчас в России нет ни одной наземной сети связи, находящейся в стопроцентной государственной собственности. Что теперь, надо тянуть в голое поле новые чисто государственные провода?» Кстати, все города, названные президентом в качестве баз для создания ОЭЗ, имеют развитую инфраструктуру, созданную и за счет частных инвесторов. «Те зоны, которые были названы президентом в Новосибирске, обозначают уже существующие центры инновационной активности», -- отмечает Карачинский. Его удивление вызывает еще один пункт законопроекта, в котором запрещается строительство и размещение постоянного жилья в зоне ОЭЗ: «В Дубне зону собираются создавать в том месте, где мы уже строим офис, а рядом с ним -- жилье для будущих сотрудников».
Центры совершенства

Недоумение участников российского инновационного рынка вызывает и то, что ОЭЗ, нацеленные на ИТ-компании, собираются строить там, где развиты другие технологические кластеры. «Дубна сильна в первую очередь не программистами, а физиками, химиками и материаловедами, и здесь надо создавать такую зону, чтобы были условия для максимального использования реального научного и технического потенциала этого города», -- говорит член совета директоров АФК «Система» Николай Михайлов. То же касается и Сарова и Новосибирска.

Генерального директора компании «Унихимтек» Виктора Авдеева удивляет, почему нельзя придать статус ОЭЗ организациям, авторитет которых высок в научном сообществе и в бизнесе и где есть реальная возможность прорывов в нескольких основных направлениях -- например, Московскому университету. В университете три направления, где можно быстро выйти на миллиардный (в долларах) рынок: это биотехнологии, новые материалы и ИТ. «Но самое ценное даже не миллиард, -- говорит Авдеев, -- а то, что мы начнем поставлять стране выпускников нового качества, востребованных промышленностью. В таких ’центрах совершенства’ можно накопленную с советских времен культуру сохранить, развить и адаптировать к новым условиям».

Наконец, абсолютно непонятно, как ОЭЗ вписываются в пусть и несовершенную, но так или иначе работающую национальную инновационную систему. У нас уже есть и технопарки, и центры трансфера технологий (ЦТТ), и инновационно-технические и иннженерно-промышленные центры (ИТЦ и ИПЦ). Зачем множить аббревиатуры. Исключая свободный таможенный режим, функции тех же ИПЦ будут продублированы промышленно-производственными ОЭЗ, а звенья инновационной цепочки от технопарков до ИТЦ могут быть декларированы в качестве технико-внедренческих ОЭЗ. Мы что, хотим создать параллельную НИС, пренебрегая опытом предыдущего десятилетия? Или все-таки мы стремимся к созданию офшорных дыр, что, собственно, и пытался (пусть и безуспешно) объяснить президенту Минфин?

Не должно удивлять, что проект закона об ОЭЗ, предложенный МЭРТ, вызвал такую негативную реакцию практически у всех потенциально заинтересованных в подобной новации. Удовлетворить в рамках одного документа лоббистов импорториентированного (например, сборка автомобилей из импортных комплектующих) и экспорториентированного (офшорный софт) сегментов из разных отраслевых кластеров не по зубам даже более профессиональным чиновникам. Грустно вот что: успешно опробованная в десятках стран идея о предоставлении определенных преференций отрасли или кластеру стратегического (с точки зрения государства) значения в России обернулась лоббистским провалом. В отсутствие инновационной политики вряд ли возможно четко сформулировать, что же нам нужно от технико-внедренческих зон, а в отсутствие политики промышленной нам нечего сказать и о зонах промышленно-производственных.

Китай не забыл об инвесторах

Из многочисленных высказываний участников инновационного процесса может сложиться мнение, что ОЭЗ не нужны вообще никому. Между тем правильно организованные ОЭЗ могут привести сюда капитал, причем в основном иностранный. Когда крупная международная корпорация выбирает, в какой стране ей делать инвестиции, один из главных пунктов для нее -- налоговые льготы. Россия уже давно обогнала соседей по Восточной Европе по емкости рынка, а вот по инвестициям в новые производства -- нет. «Приезжал в Зеленоград Infenion (германский производитель чипов. -- ’Эксперт’), -- вспоминает генеральный конструктор концерна ’Научный центр’ Геннадий Красников. -- Хотел строить завод, вложить полмиллиарда евро. ’Есть у вас льготы? -- спрашивает.-- Нет?’ И уехал. Построил завод в Венгрии». Примерно такую же историю, только про General Electric, рассказывает Борис Миславский, который долгое время отвечал за хайтек-проекты в российском отделении этой американской корпорации: «Мы несколько раз пытались в GE сделать проекты в России, сделать софтовый центр, сделать инжиниринговый центр. Но в глобальной корпорации смотрят строго: нет специальных программ поддержки хайтека, нет преференций -- и проекты уходят в Польшу, Китай, Индию, Венгрию. В результате производство компрессорных лопаток для авиационных турбин GE уехало не в авиакосмическую Россию, а в Китай, потому что Китай не забыл в своем законе о внешних инвесторах».

А вот и другой факт: как только Путин съездил в Новосибирск, там открыла офис американская компания Hewlett-Packard. Пока только офис продаж и поддержки. Но глава российского представительства компании уже вел с мэром и губернатором предварительные переговоры насчет инвестиций.