В России подделывают всё. Ни одна компания не застрахована от фальсификаторов. Надежда на то, что с пиратами разберется государство, обычно быстро умирает. Поэтому многие компании изобретают собственные методы борьбы с изготовителями фальшивок. Авторы некоторых ноу-хау поделились своим опытом.

Кажется, мы на самом деле собираемся в ВТО. Подтягиваем свое законодательство до международных норм. Дошло даже до защиты интеллектуальной собственности. Госдума приняла закон «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РФ и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР». За совершение преступлений, подпадающих под статью 180 УК РФ «Незаконное использование товарного знака», карать теперь будут намного строже.

До сих пор за подделку чужого товарного знака, знака обслуживания или наименования места происхождения товара нарушителю грозят исправительные работы или штраф, а за обман покупателя — два года тюрьмы. Отныне фальсификаторам грозит лишение свободы сроком до 5 лет, так что в сфере защиты интеллектуальной собственности у нас будет просто идеальное законодательство. Вот только юристы говорят, что оно и без того чрезвычайно прогрессивное — если бы его еще и исполняли… Поэтому владельцы товарных знаков действуют по принципу «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Главное — вовремя понять, что надеяться можно на себя.

Все в суд

Блестящий способ борьбы с фальсификацией продемонстрировала в свое время шведская компания Absolut. Примерно в 1985 году она прекратила поставлять в Восточную Европу свою водку, о чем и уведомила покупателей. Фальсификаторы — а рынок был заполонен фальшивой водкой — оказались в сложном положении: покупатели знали, что у них просто нет шансов купить настоящий продукт. Тем временем шведы развернули борьбу с подпольными производителями, обосновавшимися в Венгрии. За несколько лет «подпольщики» были полностью истреблены. После этого, примерно в начале 90-х, водку Absolut снова стали поставлять в страны Восточной Европы.

Размах этой международной операции, конечно, впечатляет. Можно предположить, что дело не обошлось без участия государственных органов, в том числе и спецслужб, ведь Absolut на 100% государственная компания, краса и гордость шведской пищевой промышленности.

Сегодня шведам было бы гораздо легче. В соответствии с международными договоренностями импортеры могут уведомить российский Государственный таможенный комитет (ГТК) о том, что владелец такого-то товарного знака просит не осуществлять импорт без его разрешения, что импортирует его товар исключительно такой-то дистрибутор и что оригинальная продукция стоит столько-то. ГТК разошлет список по региональным таможням, и те по идее перекроют «контрабандный кран». Эта система действует больше года, но в списке ГТК почему-то всего 149 товарных знаков, из которых лишь полтора десятка «алкогольных» марок.

Что бы мы без них пили?

Иногда нарушители закона действуют во благо розничному покупателю. «Если бы у нас все без исключения уважали права владельцев товарных знаков, то многих видов продукции на рынке просто не было бы, — рассказывает юрист компании-импортера «Совагроимпорт» Сергей Алексеев. — По нашему закону зарегистрировать продукт на свое имя может тот, кто первый спохватится, а не тот, кто его уже производит. В течение пяти лет правообладатель может не производить продукцию, но он вправе запретить ее выпуск всем остальным». Так что если бы все соблюдали закон, то многих напитков мы бы просто недосчитались. Но на права патентодержателей никто не обращает внимания, и зачастую подделки бывают лучше оригинала — если, конечно, речь идет о дешевых «народных» винах.

Защитить свой товарный знак от местных мошенников гораздо сложнее, чем от зарубежных. «Пока что органы принимаются за эти дела не очень охотно, — говорит Сергей Алексеев, юрист компании-импортера «Совагроимпорт». — Это сложные дела. Ответ, как правило, всегда один: проведена проверка, состава преступления нет, обращайтесь в арбитражный суд. Нам неизвестны случаи, чтобы кого-то наказали за использование чужого товарного знака. Вот если разливают алкоголь без лицензии, это уже серьезнее. Но ведь производители поддельного товара все в основном с лицензиями. Вот если бы они в подвале водку разливали и сами акцизные марки печатали — тогда действительно можно было бы нагрянуть и по телевизору показать».

Так что скажем еще раз: спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Как в наркоторговле

В 1999 году на московском рынке обнаружился поддельный антибиотик «Сумамед». Его упаковка с удивительным искусством копировала оригинальную, так что отличить неправильное лекарство можно было лишь на вкус: капсулы были заполнены мелом. Хорватская фармацевтическая компания Pliva, разработчик оригинального препарата и владелец соответствующего товарного знака, отозвала из торговли настоящий «Сумамед», отправила его в Загреб, а затем вернула назад — в Россию, но уже с защитной наклейкой на упаковке. Однако фальсификаторы моментально освоили выпуск таких наклеек, и подделки вновь появились в аптеках. Фирма теряла миллионы долларов, а кто-то наживал бешеные деньги.

В марте 2000 года, после появления первой волны фальшивок, Pliva обратились в Генеральную прокуратуру РФ с заявлением о возбуждении уголовного дела. Как рассказал «Ко» патентный поверенный Владимир Шитиков из юридической фирмы Baker & McKenzie, защищающей интересы Plivа, заявление целый год скиталось по разным УБЭП и ОБЭП, и везде обещали его рассмотреть и о результатах сообщить, а потом потеряли. Вместе с заявлением пропали документы на 120 страницах и запечатанные образцы подделок.

Кстати, в одном из пропавших документов упоминалось имя депутата Госдумы Владимира Брынцалова, владельца ЗАО «Брынцалов-А» — крупнейшего поставщика поддельного «Сумамеда». Pliva сообщала, что некая торговая фирма «Рейн» рекламировала в специализированном бюллетене «Сумамед», расфасованный фирмой «Брынцалов-А».

Мы не будем в деталях останавливаться на всех перипетиях этой истории — скажем лишь, что в июне 2001 года Pliva передала в МВД второе заявление, но никакого уголовного дела не заведено до сих пор, и мы так и не знаем, фасовал ли депутат Брынцалов мел или только торговал подделками.

В итоге Pliva, как рассказывает Владимир Шитиков, справилась сама. Как? Да очень просто. Ежедневно по московским аптекам ходят сотрудники фирмы и проверяют, нет ли где подделок. Торговцам — и оптовым, и розничным — фирма бесплатно поставляет верификаторы — небольшие приборчики, позволяющие отличить подделку от оригинала. Удовольствие это дорогое, и платит за него конечный потребитель. Если два года назад, говорит Шитиков, розничная цена «Сумамеда» составляла примерно 320 руб., то сейчас — около 350 — 360 руб. Эта разница и есть цена борьбы с фальсификаторами.

Фармацевтический рынок для фальсификаторов в числе самых привлекательных. Легальная фармацевтическая промышленность стоит на одном из первых мест по прибыльности и по оборачиваемости средств, а уж нелегальная-то, наверное, и вовсе на первом. «Они получают сверхприбыли, сопоставимые с доходами наркоторговцев», -говорит один из участников недавнего «круглого стола», посвященного проблеме фальсифицированных лекарств.

В стране более 8 тыс. посредников, цепочка от производителя до покупателя бывает весьма длинной, а Минздрав может лишь дать распоряжение об изъятии партии поддельного препарата из торговли — проследить же за исполнением он уже не в силах. И в МВД, и в Минздраве сетуют на пробелы в законодательстве — например, на отсутствие понятия «фальсифицированное лекарственное средство». О двух статьях УК РФ (ст. 180 и ст. 200) и о законе «О товарных знаках» почему-то забывают: с 1997 года, когда Минздрав обнаружил первую фальшивку, не было ни одного громкого дела, ни одной аннулированной лицензии. При этом большинство фальсификатов производят не умельцы с Малой Арнаутской, а вполне легальные фармацевтические предприятия. Вычислить нарушителя и лишить его лицензии вроде бы не составляет особого труда — а вот поди ж ты!

Минздрав и МВД возлагают надежды на ими же разработанные (не без поддержки фармацевтического лобби) поправки к закону «О лекарственных средствах», к Уголовному кодексу и Кодексу об административных нарушениях. Там будет и понятие «фальсифицированные лекарственные средства», будут и «10 лет с конфискацией». Только станет ли кто-нибудь ловить мошенников, вооружившись новыми замечательными статьями?

Ликбез по-русски

А может, их и не надо ловить? Может, их проще обучать? «Многие руководители просто юридически неграмотны, — говорит Сергей Алексеев. — Они порой даже не подозревают, что совершают уголовное правонарушение, торгуя продукцией под чужим товарным знаком. Поэтому иногда вполне достаточно серьезного письма, в котором нарушителю разъясняют, что он совершает преступление и может понести за это такую-то ответственность».

СПРАВКА

Торговля краденым

Многие торговцы игнорируют тот факт, что уголовная и административная ответственность предусмотрена не только за производство поддельного товара.

Закон РФ «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров», ст. 4, п. 2:

«Нарушением прав владельца товарного знака признается несанкционированное изготовление, применение, ввоз, предложение к продаже, продажа, иное введение в хозяйственный оборот или хранение с этой целью товарного знака или товара, обозначенного этим знаком, или обозначения сходного с ним до степени смешения, в отношении однородных товаров».

Если этого мало, то имеет смысл обратиться в милицию. Только вот не надо требовать возбуждения дела — это лишнее. Пусть руководителя организации вызовут куда следует на беседу и вежливо попросят представить документы. Пусть объяснят по-хорошему, что если он не одумается, то дальше последуют принудительный привод и выемка документов. Многих эти «перспективы» вполне убеждают, и они сворачивает свою деятельность. О возмещении ущерба пострадавшей стороне, конечно, речи не будет, равно как и о наказании виновных. Но и то уже славно, что подделка уходит с рынка.

Впрочем, в России бывают исключения из правил. Особенно когда дело касается олигархов.

Чтобы неповадно было

Как рассказал «Ко» генеральный директор торгового дома «Русал Саянская фольга» (дочерняя структура холдинга «Русский алюминий») Илья Тихомиров, в декабре 2000 года они обнаружили, что их фольгу активно подделывают. По телевидению прошла рекламная кампания, после которой объем продаж фольги должен был вырасти до определенного уровня. Уровень, однако, оказался на 16% ниже запланированного, и в торговом доме предположили, что часть рынка захватили фальсификаторы. И действительно, на московских рынках была обнаружена поддельная «Саянская», которая стоила дешевле оригинальной, но вместо заявленных на упаковке десяти метров фольги было вдвое меньше. В компании не удивились. «5 — 10% подделок на рынке — это нормально, — говорит Илья Тихомиров. — Многие даже закладывают такие потери в свои бюджеты». Поэтому для начала были приняты образовательные меры: по магазинам ездили мерчандайзеры из бюро поддержки продаж, объясняя персоналу, как отличить поддельную фольгу от оригинальной (а для этого достаточно всего лишь внимательного взгляда), и рассказывая о том, как в Уголовном кодексе трактуется торговля подделками. Тихомиров утверждает, что магазины фальшивками не торговали: дескать, за это можно и лицензии лишиться.

С рыночными торговцами все гораздо сложнее. Они риска не боятся, УК им не страшен. Поэтому, чтобы выжить подделки с рынков, решили использовать экономические методы. Кто идет на рынок? Люди, скажем так, экономные. Значит, нужно удовлетворить их потребность в недорогом качественном товаре. Поэтому до конца 2001 года Тихомиров обещает вывести на рынок новый брэнд — для покупателей с низким достатком.

В милицию компания обратилась в конце лета, когда, несмотря на все меры — и новую запатентованную упаковку, и визиты мерчандайзеров, — поддельная продукция заняла 25 — 30% того рынка, на который рассчитывали производители «Саянской». За дело взялась служба поддержки бизнеса «Русского алюминия» — подразделение, занимающееся защитой интересов компании на всех ее рынках. Затем последовали события, подробно описанные в пресс-релизе «Русала»: «Сотрудниками УБЭП ГУВД Москвы при участии экспертов «Русала» был проведен комплекс специальных мероприятий, в ходе которых удалось вскрыть разветвленную сеть по производству и продаже фальшивой фольги. В частности, был установлен оптовый поставщик фальсификата. При осуществлении проверочной закупки и передаче денег за крупную партию фольги были задержаны два жителя Москвы, занимавшихся оптовыми поставками поддельной продукции. Дальнейшие оперативно-розыскные мероприятия, проведенные сотрудниками органов внутренних дел, позволили установить, что производство фальсифицированной фольги с товарным знаком «Саянская» осуществляется в одном из производственных помещений Мытищинского завода сувенирной продукции. Данный факт был задокументирован с использованием видеосъемки. Оборудование демонтировано и задержано УБЭП, изъята большая партия незаконно изготовленной продукции. В настоящее время милиция проводит доследственную проверку, материалы которой будут переданы в прокуратуру для возбуждения уголовного дела».

Компания пока не ставит перед собой задачу взыскать с виновных ущерб. «Нам важно сделать так, чтобы другим неповадно было, — говорит Тихомиров. — Что касается исков, то это следующий шаг. Мы будем выдвигать иски по ст. 180 и ст. 200 Уголовного кодекса («Незаконное использование товарного знака» и «Обман потребителей») и по ст. 46 закона «О товарных знаках».

После милицейской акции подделок стало меньше, но на рынке они по-прежнему присутствуют. Поэтому, говорит Тихомиров, предстоят переговоры с двумя другими крупным российскими производителями фольги о том, чтобы они прекратили торговлю сырьем для ее производства — так называемыми джамбо-рулонами, из которых мелкие фирмы гонят поддельный товар.

Честно говоря, непонятно, как это Мытищинский завод решился перейти дорогу «Русскому алюминию». И жаль, что в России бизнесом занимаются не только олигархи.

Йогурты и не-йогурты

Что может быть плохого в обоюдном желании госчиновников и компаний установить строгий контроль за производством товаров, чтобы прекратить выпуск подделок и суррогатов? Тем не менее борьба за интересы потребителей может сыграть на руку компаниям, желающим подвинуть конкурентов без всякого ущерба для своей репутации.

В этом году большинству российских молочных фабрик пришлось убрать из названий и рекламы своей продукции слово «йогурт». На прилавках появились «продукты на йогуртной основе» — «Фруттис молочный», «Эрманн сливочный» и т.д. Столь массовое переименование вызвано тем, что с января 2001 года в отрасли начал действовать ГОСТ на производство йогуртов, разработанный Национальным фондом защиты потребителей (НФЗП) по заказу Госстандарта России.

НФЗП же был и инициатором создания нового ГОСТа. По словам гендиректора НФЗП Александра Калинина, фонд руководствовался благой целью — ввести в молочной отрасли международные стандарты качества, согласно которым йогуртом может называться только нетермизированный продукт с живыми кисломолочными культурами. Но затею НФЗП можно представить и в ином свете: если учесть, что на момент принятия ГОСТа йогурт выпускали (или пробовали выпускать) несколько десятков молочных фабрик и что только у двух компаний было налажено производство «живого йогурта» — «Вимм-Билль-Данн» и Danone. А эти компании являются соучредителями НФЗП.

Всего у НФЗП более 60 учредителей. Среди них государственные ведомства (например, МАП и Госстандарт), несколько отраслевых НИИ, банки, страховые компании и производители потребительских товаров. Александр Калинин называет свой фонд независимой экспертной организацией, но при этом не скрывает, что «вся его деятельность осуществляется за счет вступительных и спонсорских взносов и инвестиционных средств его участников».

По информации «Ко», среди членов комиссии, работавшей над новым ГОСТом, были директор производственного управления «Вимм-Билль-Данн» Леонид Компаниец и заместитель директора Лианозовского комбината Людмила Меркулова. С другими производителями молочных продуктов — например, Черкизовским и Останкинским комбинатами — комиссия консультировалась заочно, путем обмена письмами и запросами. Насколько известно «Ко», Campina и Ehrmann пытались противодействовать принятию ГОСТа, но безуспешно. Что, впрочем, неудивительно: лоббистские возможности «ВБД» неизмеримо шире (например, председатель правления «Вимм-Билль-Данн» Сергей Пластинин также председательствует в Российском союзе предприятий молочной отрасли и работает в Совете по аграрной политике при правительстве России).

Александр Калинин намерен распространить свои стандарты на всю молочную отрасль. С одобрения Госстандарта России его фонд сейчас разрабатывает 11 новых ГОСТов — на молоко, кефир, творог, сметану и т.д. (кстати, эти работы обойдутся фонду в $110 тыс.). Согласно плану проект должен быть реализован к октябрю 2002 года. Намерения НФЗП по-прежнему остаются благими — пресечь производство суррогатной продукции. Но не исключено, что при этом будут учитываться коммерческие интересы отдельных компаний.