Вокруг российских изобретений всегда хватало мифов. Одна из самых интригующих «изобретательских уток» появилась году в 1997-м и гласила, что российские мозги за весь XX век придумали изобретений на $400-800 млрд. Первыми на нее попались не журналисты, а правительство. Почти полгода кабинет начинал свои заседания с бурных дискуссий, как бы поскорее материализовать эти миллиарды долларов интеллектуального богатства. Материализация провалилась. Как рассказал «Профилю» заместитель начальника отдела юридической фирмы «Городисский и партнеры», работавший ранее в Роспатенте, Владимир Мещеряков, «изобретение — товар очень специфический. Пока оно пылится на полке, хороших денег за него не получишь, — и так во всем мире. А путь от идеи до ее воплощения — долгий и весьма затратный. Государству надо сильно постараться, чтобы заинтересовать частных инвесторов». Осознав это, чиновники сразу охладели к идее заработать на интеллектуальных богатствах родины.

Невероятно живуч миф и о том, что в советское время изобретательство, которое партия всячески поощряла, приносило фантастические плоды в виде огромного количества запатентованных изобретений. Чтобы развеять это заблуждение, достаточно привести некоторые цифры. Итак, с 1919 по 1989 год наибольший подъем изобретательской активности пришелся на время десятой пятилетки (1976-1980). Тогда количество поданных заявок составило 729 тыс., а зарегистрированных изобретений — 312 тыс. В нынешней России количество выдаваемых ежегодно патентов колеблется в пределах 20-23 тыс.

Разрыв вроде бы впечатляющий. Но кричать о чудовищном падении изобретательской активности россиян ни к чему. Ларчик открывается просто. Только вспомните, что это было за время — конец 70-х, махровый застой. Количество полученных авторских свидетельств было одним из главных показателей оценки деятельности целой армии НИИ. Чтобы показатели были соответствующими, ученые мужи догадались, что выгодно дробить одно изобретение на несколько заявок. Плюс к этому по правилам авторам выплачивалось единовременное вознаграждение в размере от 20 до 200 рублей за одно изобретение, но не более 50 рублей одному лицу. Вот почему в официальных данных за 1980 год и появилась среднестатистическая цифра в 3,5 автора на одно изобретение. Именно такой состав и выбирал полностью 200 рублей с максимальной суммой авторского вознаграждения в 50 рублей каждому. Сейчас вознаграждение за патент не дают. Наоборот, изобретатель должен заплатить приличную пошлину за подачу заявки, проведение ее экспертизы и, наконец, за сам патент на изобретение. Золотой дождь прольется на автора, только если его разработка будет внедрена. В Роспатенте сообщили, что сейчас регистрируемые патенты содержат по 50- 100 пунктов формулы изобретения. Так что качество российских патентов совершенно иное, чем советских. К тому же не надо сбрасывать со счетов и тот факт, что если в СССР в секторе исследований было занято примерно 2 млн. человек, то в современной России — порядка 800 тыс.

Отдам в хорошие руки

В развитых странах до 90% патентов принадлежит крупнейшим транснациональным корпорациям. Без ноу-хау удерживать лидерство в современном бизнесе невозможно. Но мы и тут идем своим путем.

У нас более 60% патентов принадлежит всевозможным НИИ, ФГУПам и прочим финансируемым за госсчет структурам. Самым крупным патентообладателем России, получившим в 1993-2003 годах 1264 патента, является — только не падайте — Кубанский технологический университет. В России пока не сформировался сектор крупных корпоративных структур, по-серьезному использующих наукоемкие технологии. Доля инновационно-активных отечественных предприятий, по данным Роспатента, составляет лишь 5,2%.

Для сравнения: в США — свыше 30%. Результаты — соответствующие. В 2003 году россиянам наше патентное ведомство выдало 19 тыс. патентов на изобретения, американцы у себя на родине запатентовали 98 тыс. новинок. При таком раскладе у государства две задачи: сделать все возможное для того, чтобы крупный бизнес захотел инвестировать в научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР), и создать систему, которая позволит получить максимальную отдачу от вложенных в разработки государственных денег.

С использованием госвложений в наши НИИ — беда. Количество подаваемых сегодня заявок на патенты совершенно не соответствует общему объему финансируемых государством научных исследований. Среди тех, от кого в последние годы заявок поступило смехотворно мало, входящие в Российскую академию наук Институт проблем управления сложными системами, центр «Биоинженерия», Институт микроэлектроники и информации, ГНЦ «Институт медико-биологических проблем», Институт физико-химических проблем керамических материалов. Сложно поверить, что в специализирующемся на подготовке человека к космическим полетам Институте медико-биологических проблем изобретений меньше, чем в Кубанском технологическом университете. Почему же так?

Самое безобидное объяснение — институты, впрочем, как и многие, по каким-то причинам не патентуют свои результаты. При этом государство теряет значительную часть своих технологических достижений. Еще одна возможная причина — все постперестроечные годы многие сотрудники НИИ подают заявки на изобретения, созданные за счет бюджетного финансирования, через «свои» ООО, ЗАО или просто как физические лица. Но есть и более жесткое объяснение того, почему у наших НИИ низкая патентная активность. Дмитрий Зезюлин, президент Московского международного салона промышленной собственности «Архимед», считает: «Все деньги используются нецелевым образом. Это происходит сплошь и рядом. Да, есть проекты, которые реально нужны государству. Но есть и такие, которые тянутся годами и не нужны никому. Просто недобросовестные чиновники подобным образом перекачивают деньги в свой карман». Столь свободное обращение с «научными» деньгами государства объясняется в том числе и законодательными проблемами. У государства сейчас фактически нет рычагов для управления своей интеллектуальной собственностью. Самое забавное, что «если в советское время владелец авторского свидетельства не имел права распоряжаться своим изобретением, исключительным собственником которого было государство, то в 1992 году, когда создавался Патентный закон РФ, нас шарахнуло в другую крайность. В закон даже не вписали пункт о том, что государство может выступать как патентообладатель. Только принимая поправки в 2003 году, права государства «узаконили». Теперь не только исполнитель госзаказа, но и государство может быть признано владельцем патента. Одно только плохо — не прописали четко, в каких случаях государство может сохранить монопольное право на обладание изобретением», — рассказывает Владимир Мещеряков.

Этот законодательный нюанс может стать камнем преткновения в самое ближайшее время. Сейчас на подписи у Михаила Фрадкова находятся два проекта постановления правительства, которые должны передать всю интеллектуальную собственность России в свободный оборот (см. интервью с главой Роспатента Борисом Симоновым на с. 30). То же самое в начале 80-х сделали американцы, намного раньше поняв, что госбюджет не в состоянии профинансировать внедрение всех сделанных за государственные деньги изобретений, а «сидеть» на них, как собака на сене, — глупо и непрактично. Поэтому в США решили передать патентные права в частные руки. При этом в американских законах жестко оговаривается, в каких случаях государство имеет право отказать частникам и оставить патентные права за собой. А вот Дмитрий Зезюлин полагает, что нужно наработанное не отдавать, а продавать. «Как отдавать то, во что были вложены деньги? Это бесхозяйственно. Это я считаю преступлением. Надо провести полную инвентаризацию всего пылящегося на полках в Роспатенте, — выдвигает свой план действий Зезюлин. — Зачем нам что-то финансировать с нуля, если напридуманы десятки тысяч толковых изобретений? Просто рынок не знает о них. Рынку надо их грамотно предложить».

(продолжение)