Тема высокой эффективности науки в развитых странах не может не волновать украинских ученых. Особенно с учетом того состояния, в котором ныне находится наша фундаментальная и, в еще большей степени, прикладная наука и ее представители. Обоснованное беспокойство вызывает и тот факт, что в последние годы, когда украинские ученые как бы замерли в ожидании чего-то, все передовые государства с высокоразвитой наукой наперегонки прилагают все возрастающие усилия, чтобы догнать лидеров — США и Японию.

В связи с этим в мире получил широкий резонанс так называемый Лиссабонский саммит, на котором Европа взяла курс на резкое повышение роли науки в развитии экономики, привлечение талантливой молодежи к занятиям тем, что получило наименование хай-тек. В европейских странах существенно увеличено ассигнование исследовательских работ — до трех процентов бюджета. Поставлена четкая цель: до 2010 года ликвидировать интеллектуальное отставание Старого Света от передовых стран мира плюс выровнять положение с изготовлением интеллектуального продукта в отдельных государствах внутри ЕС.

В этих условиях все, кто задумывается над судьбой Украины и понимает, что у нее нет иного пути, кроме как в Европу, невольно оценивают состояние отечественного интеллектуального потенциала и всей инновационной инфраструктуры. Итак, что в этих условиях должна сделать Украина, дабы безнадежно не отстать от мировых лидеров, взвинчивающих свой темп развития на самых перспективных направлениях? При этом следует понимать, что такие шаги нужно предпринять в условиях, когда тощий бюджет страны буквально разрывается первоочередными социальными требованиями.

Я прежде всего попытался найти ответ на такой вопрос: все ли мы сделали для того, чтобы задействовать направления, не требующие больших капитальных вложений? И пришел к выводу, который, может быть, удивит коллег — у нас есть огромный неиспользованный потенциал, для включения которого нужны лишь разумные организационные усилия, то есть грамотное перераспределение связей в общественном организме.

Об этом я уже рассказывал в Национальном техническом университете «КПИ» на конференции по инновационной политике, в которой принимал участие Президент. Идея, насколько я имел возможность убедиться, нашла весьма живой отклик среди научной и технической интеллигенции, управленческого аппарата. О том, что это не только моя боль, сужу по тому, что тема постоянно возникает в беседах с коллегами. Не скрою, есть и критики. Однако я не претендую на истину в последней инстанции, а лишь пытаюсь обратить внимание общества на очень важный для страны вопрос. Он важен не только для отдельно взятых высшей школы или управленческого аппарата Национальной академии наук. Убежден — в этом заинтересовано все украинское общество, издавна очень внимательно относящееся к интеллекту, науке, образованию. Поэтому и обсуждать проблему следует всем миром. Тогда, если найдем решение, будем и выполнять его, и радоваться достигнутым результатам также сообща.

Раз картошка, два картошка...

Когда-то, во времена Союза, кроме институтов Академии наук, у нас было множество прикладных НИИ, закрепленных за различными министерствами. Они занимались проблемами, возникавшими в пищевой промышленности, транспорте, в строительстве дорог, выращивании и заготовке леса, картофелеводстве, кролиководстве и так далее. Чтобы все их перечислить, не хватит газетной полосы. А вы не задумывались, чем все эти НИИ занимаются сейчас?

Недавно ко мне в офис Украинской государственной инновационной компании приехал директор Института картофелеводства из Винницы и рассказал о том, что когда-то в его институте работали 200 сотрудников. Потом их стало 100, затем — 50. А сейчас осталось… шесть.

- И что могут оставшиеся сотрудники? — спросил я.

- А ничего не могут, — объяснил директор. — Все, кто что-то мог, уже давно разбежались кто куда…

Я задаю себе вопрос: что, нам не нужны специалисты по картофелю или полностью отпала необходимость в машинах для его уборки и переработки? Может, мы рассчитываем, что это все задешево купим у кого-то за рубежом? Естественно, я поинтересовался у директора:

- А можно ли собрать сотрудников института вновь?

- Всех уже не соберешь, но работоспособный коллектив сколотить еще можно, — ответил он.

Этот пример во всех отношениях типичен для наших отраслевых институтов. Приблизительно такова судьба многих, особенно провинциальных научных учреждений — на них сегодня никто не обращает внимания, сотрудники разбежались по базарам, ларькам, заграницам.

Теперь, когда с первыми признаками подъема промышленности стало очевидно: во всех отраслях нужны умные головы и профессионалы для изготовления продукции, с которой не стыдно выйти на мировой рынок, вдруг выяснилось — почти никого из тех, кто умел и знал, как это сделать, уже нет. Пока драматичность ситуации осознают только отдельные индивидуумы, но пройдет время, и проблема обострится донельзя. Нужно понять, как выходить из положения? Пусть даже и не завтра в бой, но интеллектуальные тылы необходимо подготовить загодя.

У нас часто ставят вопрос так: что и как восстанавливать? Прежде всего, хочу постулировать: восстанавливать что-либо — не лучший способ для быстрого движения вперед. Принцип «сделать все, как было» годится только для реставраторов старины, а в реальной, быстро меняющейся жизни дважды войти в одну и ту же реку нельзя. Да и от прежней системы построения вертикали из отраслевых министерств остались только рожки да ножки. В рыночном хозяйстве управление экономикой строится по-другому принципу. Поэтому здесь обозначились явные парадоксы и несуразности. Так, во вновь созданном Минпромполитики, объединившем очень многое из того, что было в прежних отраслевых министерствах, на каждое государственное предприятие приходится едва ли не по два... отраслевых института.

Однако пока оставим в стороне обсуждение вопроса: каково качество оставшихся институтов и что они могут? Попробуем разобраться в главном — кому они должны принадлежать и в связке с кем работать, чтобы иметь средства, высококлассных специалистов и перспективу?

Научиться не повторять ошибок

Прежде посмотрим — как на этот вопрос ответили передовые государства Запада. Если проследить, откуда исходят наиболее плодотворные идеи в процветающих странах, то мы будем сталкиваться с тем, что нити ведут в лаборатории и НИИ при университетах, в научно-технические центры, технопарки и бизнес-инкубаторы при высших учебных заведениях. Меня это поначалу удивило — ведь все построено совсем не так, как у нас, а работает, судя по результатам, прекрасно. И я начал искать ответы на вопросы, типичные для человека, выросшего в другой системе. Заинтересовался, почему все это не разрабатывается в прикладных институтах, к примеру, Министерства промышленности и торговли Великобритании? Удалось выяснить, что британские министерства вообще не имеют таких научно-исследовательских учреждений. Тогда я позвонил знакомым в Италию, где есть Министерство промышленности и строительства, и задал тот же вопрос итальянцам: имеет ли их министерство свои профильные НИИ? Оказалось — и здесь их нет. Существуют только проектные. Чтобы окончательно очертить проблему, поговорил с нашими членами иностранных академий — они хорошо знакомы с состоянием дел в научных и учебных учреждениях за рубежом. Таким образом удалось окончательно удостовериться в том, что научно-исследовательские центры работают, как правило, при университетах.

Понимаю, я не открываю Америки. Эта ситуация хорошо знакома многим украинским ученым и менеджерам. Но тогда следующий вопрос: если это хорошо известно, почему же у нас ничего, или, скажем мягче, очень мало сделано, дабы исправить огрехи на данном направлении?

Когда стало очевидно, что на Западе наука, образование и производство организованы совсем по-другому, чем у нас, я начал разбираться: а почему же так вышло? Сие историческая случайность или в этом есть своя внутренняя логика, делающая подобную систему очень жизнеспособной и плодотворной?

Оказалось, и у них не все сразу получилось. Некогда и на Западе наблюдался разрыв между промышленной практикой, научными исследованиями и образованием. Но надо отдать им должное — они умеют трезво смотреть на вещи и учиться на ошибках. Достаточно посмотреть, как внимательно они проанализировали ставший очевидным в начале 60-х отрыв советских ученых в области космоса и на некоторых других направлениях. В то время все западное общество взволнованно обсуждало ситуацию, сложившуюся у них с образованием и наукой. Из широкой дискуссии были сделаны далеко идущие выводы. Результаты тех решений мы наблюдаем сейчас, когда они уже пожинают плоды достижений информационного общества.

Идеология молодых честолюбцев XXI века

Что сейчас происходит у нас? Наши высшие учебные заведения напрочь оторваны как от отраслевых институтов, так и от предприятий. Поэтому преподаватель учит студентов не тому, что нужно современной экономике, а тому, что знает. Перегрузка в учебных заведениях страшная, как и была раньше, учиться в отрыве от реального дела неинтересно. В западных же вузах рано начинается четкая специализация. Студент буквально с младых ногтей понимает, чем он хочет заниматься, поэтому сразу же выбирает, на чем сосредоточиться.

А вспомните, сколько у нас было да есть и сегодня переходов с факультета на факультет, сколько поломанных судеб, сколько физиков затем становилось лириками и не меньше лириков, жалующихся на жизнь из-за того, что выбрали не деловую профессию. Но эти издержки можно свести к минимуму, если студент побыстрее включится в дело и будет выбирать дисциплины, которые понадобятся для того, чтобы решить ту жизненную задачу, которую себе наметил.

Сегодня, в отличие от нас, поведенных на романтике поиска, растет очень прагматичное поколение. Это, кстати, совсем неплохо — молодые люди четко знают, что должны очень рано схватить Бога за бороду и ищут пути, как это сделать наиболее эффективно. Молодые люди хотят хорошо и независимо жить.

Вспомните, как становились богатыми в прошлые века, почитайте классиков периода становления классического английского капитализма — типичный буржуа, начав с клерка, отказывал себе во всем, чтобы, накопив к сорока годам полный кошелек и язву, открыть дело и стать независимым. Такова была несовершенная технология обогащения в XVIII-XIX веках.

К концу прошлого века с приходом новейших технологий стал типичен совершенно другой путь в миллионеры — интеллигентный, образованный молодой человек продуцировал идею, затем разрабатывал технологию и под нее легко брал кредит в банке. Через год-другой он буквально на пустом месте создавал блистательное предприятие. Эти молодые студенты (некоторым даже не хватало терпения доучиться в вузе) организовывали дело и быстро становились мультимиллионерами. Примеров тому сколько угодно — в кибернетике, информационных технологиях, биотехнологиях. Ну, чем не образец, как сегодня следует создавать отраслевые институты под решение конкретной задачи? Ведь на Западе это небольшие, динамичные группы единомышленников.

Сегодня в передовых странах инновационная пирамида очень разветвлена. Она выстроена так, чтобы все свои самые смелые мечты молодой человек мог реализовать очень быстро. От него требуется только то, что Остап Бендер называл «плодотворной дебютной идеей». Могут возразить — это, мол, все у них. Отвечаю: начинать свой путь в бизнесе, связанном с высокими технологиями, гораздо легче именно в Украине. Здесь еще нет такой толчеи, как на Западе, нет заангажированности.

За примерами ходить не приходится, например, сравним решение проблемы энергосбережения у них и у нас. На Западе «сберегли» уже все, что только можно, а здесь — целина непаханная. Только использование термошильда, о котором уже писало «ЗН», чего стоит! Нетрудно предсказать, что на его применении возникнет множество процветающих фирм. Здесь смогут приложить свои силы и инженеры-строители, и теплотехники, и газовики.

Уверен, такие фирмочки могли бы энергично стартовать в бизнес-инкубаторах при соответствующих вузах или технических университетах. У кого есть голова на плечах, тот в Украине гораздо быстрее найдет поле реального приложения своим талантам, чем на Западе. Кстати, это прекрасно понимают иностранцы, когда говорят нам: вы ходите по золотым слиткам. У них, конечно, выше уровень всего: быта, культуры, образования, технологии. Да, соревноваться там удобно... Но трудно — слишком большая давка на беговой дорожке. Обидно, что многие у нас не понимают, в какое замечательное и удобное для становления бизнеса время приходится им жить.

Нередко можно услышать обиду по поводу того, что мы стали «соседями Европы». Но ведь это можно рассматривать и с другой точки зрения — не нас выбросили на обочину, а Европа к нам приблизилась вплотную. Она уже возле нас, и ее влияние чувствуется во всем. Почему старая Европа расширяется на Восток? Она задыхается. Ей нужны не только рынки сбыта, но и свежая «кровь», свежие головы.

Поднимите Обломова с дивана!

И не надо думать, что нам придется все начинать с чистого листа. Вспомним, в каких областях у нас были сверхдостижения — космос, ядерная физика, радиотехника, авиация. Здесь образование, наука, производство не были разъединены, как в других отраслях. В том же Физтехе, МФТИ и других передовых вузах студенты начинали включаться в реальные проекты со студенческой скамьи. А когда они переходили на старшие курсы, уже четко знали, где, в каком КБ или институте будут работать, кто будет руководителем и какова будет тема. Я с первых курсов учебы в Харьковском авиационном институте работал в студенческом КБ. Мы там разрабатывали такие проекты, что и сейчас вспоминаешь об этом с гордостью.

Тогда государство ставило во главу угла результат на приоритетных направлениях. И на него работали промышленность, вузы, республиканские Академии наук. А в других отраслях (более гражданских и менее обеспеченных), к сожалению, связь между образованием, наукой и производством прослеживалась с большим трудом. Если же цель поставить не четко, то получится как в известном анекдоте — мы же очень гибкие люди и, если «можно не копать, мы копать не будем». Недопустимо, чтобы система не мобилизовала человека и позволяла ему расслабляться. Нельзя ориентировать жизнь на обломовых.

Чтобы реанимировать прикладные научно-исследовательские институты, нужно создать такую систему, в которой они могли бы работать совместно с университетами и высшими техническими учебными заведениями, где ведутся работы этого профиля. К примеру, вокруг Аграрной академии должны быть объединены все образовательные, научные центры сельскохозяйственного направления, образовав единый комплекс — от академии через научно-исследовательские образовательные центры на конкретные сельхозпредприятия. Тогда получается непрерывный, замкнутый, саморегулируемый цикл всей сельхозотрасли.

И такие чисто организационные преобразования следует провести в любой отрасли: в машиностроении, бытовой электронике и так далее. Здесь уместно вспомнить о том, сколько мы ждали от конверсии и почему она потерпела неудачу. Причин много, но среди них одна из важнейших — инженеры, директора предприятий, управленцы из министерств, занимавшиеся переделыванием танков в пылесосы или стиральные машины, даже психологически к этому процессу явно не были готовы. Естественно, что бы они ни делали, у них все равно получался танк.

Кстати, наш славянский менталитет таков, что нам интересно заниматься чем-то масштабным, глобальным. Мы за это готовы голову на плаху положить. Поэтому мы смогли первыми прорваться в космос... А вот починить забор на даче, сделать красивые и удобные электроприборы — нас не увлекает. И это в то время, как немцы создали когда-то знаменитый Баухауз — дизайнерскую мекку, где ложку или вилку старались сделать произведением искусства...

А мы считаем, что чем тратить время на такую ерунду, лучше водочки выпьем. Недаром же говорят о загадочной славянской душе. Мы — глобалисты по своей природе. Я когда-то видел в журнале «Америка» групповой снимок около трех тысяч инженеров, которые разрабатывали… одну из моделей автомобиля к предстоящему сезону. После этого следует ли спрашивать: почему у них все вылизано, а у нас такие корявые авто или неуклюжие бытовые приборы?

Для достижения мирового уровня по качеству нужно соответствующее объединение сил, интеллекта, опыта, молодого энтузиазма и еще многих других ингредиентов. Только тогда удастся выдать на-гора достойный продукт, который может соревноваться с продуктом мировых лидеров. Давайте создадим комплексы из небольших отраслевых институтов, академических учреждений и промышленности. В них должны быть объединены все необходимые элементы. Национальная академия наук в этой ситуации возьмет на себя роль координирующего мозгового центра. Кроме того, НАНУ одна способна синтезировать и осмыслить на должном уровне то, что зарождается в недрах специализированных академий.

Наша обстановка всеобщего ожидания меня уже начинает злить — пора что-то делать всем вместе и каждому в отдельности. Мы не в школе бальных танцев, где разучивают одно и то же па: шаг вперед и два назад. Уже очевидно: кто смело пойдет вперед, много выиграет. Нельзя постоянно оглядываться. Это знали наши деды и прадеды, которые придумали замечательную сказку, в которой герой проходил путь к своей мечте только при одном условии — не оглядываться назад, как бы ни было страшно. Мудрые у нас были прапрадеды — они эту ситуацию уже предвидели и оставили нам рецепт преодоления.

Если уж так вышло, что цельная академическая и прикладная наука Советского Союза разорвалась после того, как образовались многие самостоятельные государства, давайте посмотрим, что у нас есть и предложим это не только странам СНГ, а Европе, Америке, Азии. Мы же умеем делать уникальные вещи — ведь не раз затыкали за пояс многих ученых по всему миру. Почему же так оробели сейчас, когда открылись такие возможности?

Смотрите, как всего за несколько лет сработал технопарк при Институте электросварки имени академика Е.Патона. Им уже удалось мощно заявить о себе и своих изделиях на мировом рынке! И это — лишь одна тысячная от научного потенциала Украины. Завтра за дело возьмутся две тысячные, там передовой отряд уже начнет насчитывать сотые, и мы все вдруг почувствуем, какая у нас могучая и передовая страна с замечательной промышленностью и лучшими в мире инженерами и учеными.

Ведь это же не дело — отдавать своих талантливейших людей в лаборатории мира, а лучших рабочих и инженеров с золотыми руками — на строительство домов для португальцев, французов, австралийцев. Что, они нам не нужны? Да мы только развитием вычислительных технопарков сможем получать со всего мира миллиарды. Россия спохватилась и создала условия для работы вычислителей внутри своей страны. За короткое время они стали на этом зарабатывать 5 млрд. долларов. Что нам мешает сделать подобное? Ведь мы также обладаем крупнейшим отрядом вычислителей, наши дети занимают престижные места на всех мировых олимпиадах. Нужно наш разум и индивидуальную волю превратить в благосостояние народа. У нас для этого есть все основания!

P. S. Прошу не рассматривать мою статью как нечто большее, чем затравку для широкого обсуждения заявленной проблемы в нашем обществе. Перспектива реанимации технического интеллекта нации должна заставить работать всех в этом направлении: правительство, министерства, НАНУ, вузы, членов Верховной Рады, администрацию Президента. Придерживаюсь точки зрения, что предлагающий прав до тех пор, пока кто-то не предложит лучшее. Сознательно сделал определенные провокативные акценты. Думаю, на заявляемую идею и на ее обсуждение уйдет лето. Осенью, после отдыха, можно начать практические действия.